Известный факт покушения студента Дмитрия Каракозова на царя Александра II имел самое непосредственное отношение к устройству больницы в селе Молвитино Буйского уезда Костромской губернии. Четвертого апреля 1866 г. в Летнем саду Санкт-Петербурга костромской крестьянин Осип Комиссаров отвел нацеленную на императора злодейскую руку, повторив легендарный подвиг своего земляка Ивана Сусанина. Факт счастливого избавления Его Величества от грозившей ему опасности всколыхнул гражданские чувства россиян и способствовал совершению благородных дел. Односельчане Комиссарова открыли в Петербурге двухклассную Комиссаровскую школу с бесплатным обучением фуражечному и башмачному ремеслам1. В Москве, в Благовещенском переулке, педагог и инженер X. Мейн основал Комиссаровское техническое училище на деньги железнодорожного предпринимателя П. Губонина2. Купец Андрей Андреевич Акатов основал в Костроме при церкви Стефана Сурожского богадельню в память события 4 апреля3. Преподаватели и члены Императорской Санкт-Петербургской медико-хирургической академии предложили собрать по подписке деньги на устройство лечебницы на родине Сусанина, присвоив ей имя Александровской. Студенты той же академии «просили разрешение учредить стипендию под именем Комиссарова из основной суммы, собранной подпиской между студентами и выдавать стипендию беднейшему студенту, происходящему из крестьянского сословия, преимущественно Костромской губернии»4.
В то время как Комиссаровское училище, переоборудованное из ремесленной школы, уже выпускало желанных на заводах и фабриках России специалистов-механиков, судьба Александровской больницы в Молвитине еще не определилась. О ее учреждении в июне-августе 1870 г. вел переписку с Министерством внутренних дел костромской губернатор Владимир Ипполитович Дорогобужинов5. А 12 марта 1871 г. вышел именной Указ «Об употреблении собранной на лечебницу в с. Молвитино суммы на учреждение бесплатных кроватей в Буйской земской больнице»6, из которого становилось ясным, что собранная по подписке сумма, равная 6196 рублям 55 копейкам, не достаточна для устройства и содержания больницы, поэтому капитал передавался в Буйское земство с обязательством использо-
вать проценты с капитала на организацию бесплатных кроватей в буйской больнице для жителей Молвитина.
Буйский уезд территориально делился на два врачебных участка: северный с центром в Буе включал девять волостей и 35 тысяч населения, и южный, или Молвитинский, с восьмью волостями и 30 тысячами населения. Первый участок имел большое медицинское преимущество в виде больницы на 37 мест и постоянного врача. Второму участку тоже полагался врач...
В 1871 г. Буйское уездное земское собрание поручило управе подыскать для Молвитина «особого земского врача». В Санкт-Петербургские и Московские полицейские ведомости были поданы объявления: «Буйская управа приглашает в село Молвитино земского врача с жалованием в 800 рублей и с правом разъездов бесплатно по уезду»7. Охотников не находилось, и управа решила определить туда фельдшера, предварительно обратившись в правление фельдшерской школы Московского воспитательного дома. Воспитанникам сделали объявлено о возможности поступить на службу по Буйскому земству с жалованием 200 рублей. Готовность изъявил выпускник Алексей Степанов, которому выслали 12 рублей на проезд.
Столь же скоро земство приискало для Буя и Молвитина повивальных бабок - двух юных особ, прослушавших курс повивального искусства родовспомогательного заведения Санкт-Петербургского воспитательного дома. Буйская управа получила «проект правил» с приемлемыми для выпускниц условиями: жалованье не менее 150 рублей, квартира от земства, бесплатные разъезды по уезду и т. д. Воспитанницы были охарактеризованы с самой лучшей стороны, а одна из них, Александра Прозоровская, как окончившая курс с отличием. Молвитинской «бабкой» стала вторая выпускница, Екатерина Евдокимова. Получив прогонные деньги, 18 июня 1871 г. она прибыла к месту своей службы и поселилась в доме у крестьянки Александры Васильевны Трусовой, получившей от земства за квартирантку 27 рублей.
«Не рада баба повою, рада покою». Нелегок труд повитухи для молодой девушки в глухой лесной стороне. Тем не менее, искреннее изумление чувствуется в словах протокола управы о положении дел в народном здравии: «Определяя этих бабок, управа вовсе не предвидела, что прослужа недолгое время, они оставят службу, и таким образом не вознаградят земство за понесенные им издержки»9. Евдокимова продержалась в Молвитине полгода и по «неизвестной причине» переехала в Кострому. По прошествии нескольких десятков лет, когда дела в Молвитинской лечебнице, наконец, сложились, проблемы с кадрами оставались насущными. Об этом сетовал делегат IX съезда врачей Костромской губернии от Буйского уезда Василий Александрович Ратьков в докладе о состоянии, развитии и нуждах врачебно-санитарного дела в уезде в 1902 — 1904 гг.: «Состав врачебного и фельдшерского персонала менялся в уезде чаще, чем это было бы желательно. В с. Молвитино с 1899 по 1905 гг. переменилось 4 врача»10.
Тем временем капитал Молвитинской больницы рос и в 1872 г. составил 8727 руб. 32 '/2 коп. Сумма по-прежнему считалась недостаточной для начала строительства.
О необходимости устройства медицинского обслуживания в Молвитинском участке постоянно говорил гласный буйского земства Николай Иванович Коровин, предлагая разные тактики и хитрости, например, «назначить в село Молвитино врача, который жил бы там постоянно, квартируя у хозяев, уехавших в С.-Петербург»''. Приезды дважды в месяц буйского врача Разумова в Молвитино Коровин называл «гранью физической возможности», удаленное положение Буя, Галича, Костромы и Любима, городов «с медицинскими средствами», - «примером беспомощности», «Остается еще фельдшер, но кто ж не знает, что фельдшер есть только исполнитель распоряжений доктора, самостоятельные же действия его по лечению ограничены и законом и размерами научной его подготовки и неимением в его распоряжении почти никаких пособий и медикаментов»12. Оканчивал свой доклад г. Коровин цитатой из заключения земского врача К. Бродовского о запущенности многих инфекционных заболеваний в Молвитинском участке: «в северной половине уезда население почти неподвижно и занимается исключительно земледелием; мужское население южной половины занимается отхожими промыслами в столицах и других больших городах и, возвращаясь с заработков домой, распространяет сифилис — этот бич человечества»13. Вывод из вышесказанного следовал неожиданный: непроизводительный денежный расход на фельдшеров Молвитинского участка Коровин предлагал обратить на устройство больницы...
Несомненно, выразительные речи земского гласного оказали воздействие на положительное решение вопроса в деле устройства молвитинской лечебницы, но и фельдшеры при этом не пострадали. А одному из них, Вознесенскому Виктору Павловичу, еще и прибавили вознаграждение, «согласно добрым отзывам о нем земского врача Бродовского и обывателей села Молвитино»14.
Больница была открыта 1 октября 1882 г. Накануне, во время заседания земского собрания, прозвучала благодарность членам строительной комиссии. Отдельно говорили о заслугах строителя В. С. Сергеева. Не обошлось без нареканий в совершенных финансовых нарушениях, явившихся будто бы причиной, по которой больнице так и не было присвоено звание Александровской 15.
«Лечебница занимала обширную площадь на краю села и имела при себе красивый пруд и сад»16. Вместимость определялась пятнадцатью кроватями, но отчеты «горячих времен» показывали количество больных, в два-три раза превосходящее наличие мест. Амбулатория с кухней для лечебницы и сифилитическое отделение на две койки помещались в особом здании, кроме этого, в 1905 г. закончилось строительство заразного барака. Аптека, баня, цейхгауз и погреб имели отдельные помещения. Белье стиралось в прачечной: варилось в котлах, сушилось на чердаке, после заразных больных предварительно дезинфицировалось или раствором сулемы, или в камере Юнг-Буйвида. Всеми хозяйственными заботами ведал один из трех фельдшеров, смотритель больницы. Остальные помогали врачу при амбулаторном приеме: делали перевязки, промывали уши, «впускали» глазные капли, измеряли температуру и т. д. В отсутствие врача прием осуществлял фельдшер. В штат входили также одна акушерка, имевшая диплом городской повивальной бабки, две сиделки, сторожа и кухарки.
29 сентября 1910 г. Буйское земство слушало заявление кухарки Молвитинской больницы о прибавке жалованья. Ежегодно поступающие подобные заявления от низших служащих больниц и аптек удовлетворены были за счет введения пищевого довольства за счет земства17.
Прием больных осуществлялся ежедневно без выходных с 9 утра до 1 часу пополудни, запись при этом велась по карточной системе. Лечение оказывалось бесплатное, лишь больные соседних уездов обязаны были вносить 6 руб. 30 коп. в месяц за койку, но делали это редко, и поэтому земскому собранию приходилось складывать больничную недоимку «за ее безнадежностью». Стоимость содержания одного больного в сутки составляла 17 — 20 копеек. Выдавались щи с мясом, разные супы, 1 фунт белого хлеба, 1-2 — черного, а более слабым назначалось молоко, белый хлеб, яйца и каши по аппетиту больного, изредка потчевали котлетами, киселем и картошкой. Поили дважды в день чаем с сахаром (по одному золотнику на четверых человек). Белье холщовое меняли три раза в месяц, тюфяки и подушки на простых железных кроватях набивались ржаной или яровой соломой. Предметов ухода за больными, хирургических инструментов имелось до крайности мало. Медикаментами лечебница снабжалась из вольных земских аптек в достаточном количестве: перевязочную марлю и вату получали от фабриканта Морокина, посуду — от Глинского. При этом ни земство, ни врачебный совет не стесняли молвитинского врача в его требованиях на лекарства и перевязочный материал.
Полицейские оповещения о ходе распространения заразных болезней обычно опаздывали, в то время как борьба с эпидемиями была в разгаре. Медицинский персонал Молвитинской лечебницы почти всегда справлялся своими силами, не прибегая к помощи губернского земства.
Больные изолировались в заразном бараке. Если врач находил, что развитию эпидемии способствовало недостаточное питание, то бедным семьям земство отпускало заимообразно ржаную муку, а больным доставляло бесплатно молоко, белый хлеб, чай и сахар. Смертельные исходы случались, но особенно удручала нечаянная гибель медработников:
в 1910 г. фельдшер Контеевского пункта Алексей Менандрович Беликов заразился и умер от холеры при исполнении своего долга18.
Оспопрививание не входило в круг обязанностей персонала больницы. Для этого специально приглашали студентов-медиков, и те разъезжали по деревням на волостных и земских лошадях. Считалось, что крестьяне Молвитинской округи, среди которых было много раскольников, прививали оспу не охотно.
Случай заболевания скарлатиной племянника учительницы Марьинского женского училища Заболоцкой Надежды Петровны в 1899 г. привел к медицинскому осмотру и обследованию учащихся и помещений. В результате обнаружилось, что питьевая вода употреблялась из ушатов сырой. Здание училища закрыли на двухнедельный карантин.
Занятия самым распространенным местным промыслом, шапочным, подвергало жителей Молвитина и волости заболеванию чахоткой. Прочими болезнями хворали приблизительно в равной с остальным населением Буйского уезда степени.
Со временем стало ясно, что больница слишком мала, тесна, недостаточно приспособлена и не удовлетворяет всех нуждающихся. «В Молвитине на 17 штатных кроватей приходится класть 25 — 30 человек. Отказы из-за отсутствия мест представляются здесь обычным явлением, а участок, вмещающий половину жителей уезда, особенно не обеспечен стационарной помощью,.»19. При всеобщей поддержке уездная управа обратилась в земское собрание с ходатайством о постройке в Молвитине нового больничного здания и квартиры для молвитинского врача20. Собрание утвердило доклад и ассигновало на строительство в 1914 г. 27610 рублей. К концу года на освоенные 11660 рублей «построили дом врача, — здание покрыто железом, устроены полы, потолки, печи, рамы, двери и проч. (кроме водопроводных работ); здание аптеки с амбулаторией (вчерне) - покрыто железной крышей, положены балки в обоих этажах, остаются внутренние работы по отделке, устройству полов, потолков, переборок, рам, дверей, печные, штукатурные, малярные работы, устройство клозетов, крылец, лестниц и друг»21. Заготовка материалов для следующего строительного сезона оказалась затруднительной из-за начавшейся войны с Германией. Владельцы кирпичных заводов уклонялись от всех предложений управы заключить контракты на поставки, мотивируя нереальностью определить заблаговременно рыночную цену 22. На очередной год управа запланировала освоить 15.000 рублей с учетом предстоящей инфляции цен.
В доме врача поселился новый заведующий лечебницей Хаим Давидович Альткауфер с супругой, имевшей за своими плечами не только прекрасное медицинское образование, факультет Бернского университета (Швейцария) и диплом лекаря Императорского Московского университета, но и также врачебную практику в Бернском университете, в петербургском повивально-гинекологическом институте и в Полтавской земской больнице. Связывая свою будущность с работой в Молвитинской больнице, Ц. Д. Казанская-Альткауфер предложила до открытия вакансии помощь без оплаты. Но земство осторожно уклонилось от ответа «ввиду того, что количество кроватей в Молвитинской больнице остается без изменения»21. В следующем же, 1915 г., рядом с должностью заведующего и врача числилась, вероятно, на случай призыва мужчины-врача в действующую армию, должность «запасного врача-женщины», которую занимала Александра Николаевна Смольянинова. Никогда прежде не было такого избытка претендентов на врачебное место в маленькую сельскую больницу.
Прошлое, увы, забывается, и тогда бывает трудно восстановить причины и следствия происшедших событий, зависимость исторических фактов друг от друга. Но на помощь приходят архивные документы, которые помогают соединить факты, например, покушение на жизнь царя с устройством участковой земской больницы.
Примечания
Брокгауз, Эфрон. Энциклопедический словарь. Т. XV. С. 864.
Романюк С. К. Из истории московских переулков. М.. 1998. С. 485.
Костромской календарь на 1874 г. Кострома, 1874. С. 31.
Полное собрание законов Российской империи. Собрание II. Т. 41. Отд. 1. 1866. С. 335. (далее ПСЗ).
Государственный архив Костромской области, (ГАКО). Ф. 133. Оп. 24. Д. 672. - дело не сохранилось.
ПСЗ. Собр. П. Т. 46. 1871. С. 198. 7.Ф.2П.Б/ш.Д.38.Л.23.об.
Там же. Л, 24.
Там же. Л. 25.
Труды IX губернского съезда врачей Костромской губернии. Кострома. 1906. С. 300. (далее Труды...)
Журналы Буйского уездного земского собрания. Март 1874. Кострома, 1875. С. 60.
Главная
Об авторе
