Архив Александра Львовича Рашковского

Театральная история Вятского края .

Августа Миклашевская
Николай Бакалейников

Владимир Люце.  

Многие вятские театралы хорошо запомнили работавшего в театре режиссером Владимир Владимирович Люце. Это был человек с интересной и несколько загадочной биографией. Родился он в апреле 1903 года в Харькове, в дворянской семье. Рано начал работать в театре. С марта по октябрь 1925 года он уже был на гастролях в г. Харбине (Китай). Учитывая, что в то время Харбин был крупнейшим центром российской эмиграции, вряд ли его появление там было случайным.

Изветно, что процесс постепенного возрождения восточно-забайкальского театра связан с именем В.Э. Мейерхольда.
Сам великий режиссер никогда не был в Чите, но здесь длительное время работали его ученики. Первым из них был Владимир Люце. В нашем распоряжении нет сведений о его месте рождения и начале жизни. Известно только, что он был учеником Мейерхольда, окончил его театральные мастерские (которые впоследствии стали ГИТИСом) и в возрасте восемнадцати лет был принят в труппу театра им. Мейерхольда. Был талантливым артистом, играл в спектаклях, но оказался еще и способным художником-сценографом. В истории советского театра остался спектакль Мейерхольда “Великодушный рогоносец”, сценическое оформление которого делали постоянный художник театра Л. Петрова и В. Люце.
В 1923-1925 гг. В. Люце с группой молодых артистов создал “Театр вольных мастеров” и поехал по провинции знакомить жителей России с новым революционным искусством. Маршрут гастролей проходил через Читу, где Люце встретился с директором городского театра А. Вознесенским и был приглашен им в труппу в качестве играющего режиссера на следующий сезон.
Будучи энтузиастом мейерхольдовской биомеханики и постановочного новаторства, Люце намерен был проводить в жизнь стиль и методы работы своего наставника. Первой его постановкой в Чите стала “Блоха” по Н.С. Лескову в инсценировке Е. Замятина. “…Мы мыслили себе ”Блоху" как балаганное представление, лубок, почему-то высокомерно заброшенный в наше время. Все события этой шутейной смехотворной истории как бы даны были через представление ее воображаемых исполнителей — неграмотных, бойких, веселых и дерзких народных потешников-скоморохов".  
Непривычная фольклорная стихия спектакля была критически воспринята рецензентом, который заявил, что “постановка “Блохи” на провинциальной сцене — штука трудная. Нельзя опереться на сюжет. Нужно бить красками, действием, нужна техника большого театра. Иначе зрителю приходится довольствоваться балаганом, где хороший, меткий, мастерски оточенный язык, но нет чего-то другого".  
В дальнейшем к своеобразной манере постановок Люце стали привыкать. Поставленный “Иван Козырь и Татьяна Русских” были одобрительно названы “почти левым фронтом для нашего театра”, а о “Воздушном пироге” отозвались: “Постановщик Люце сумел показать Чите движущиеся декорации, правда, примитивно, немного наивно, но и это почти достижение”.
На фоне остального репертуара (в театре было еще два режиссера), составленного из “Дамских тайн”, “Женщин у трона”, “Псиши”, “За монастырской стеной”, “Рабынь веселья”, играющихся под суфлера и на штампах, творчество В. В. Люце было для читинцев нетрадиционным и поражающим воображение.
В январе режиссер предложил городу “Лес” “в нашумевшей постановке Мейерхольда”. По анонсу можно понять, что он собирался воспроизвести спектакль Мастера, в котором сам играл ранее небольшую роль. Свидетельство очевидца, присутствовавшего на репетициях “Леса” Мейерхольда, доносит до нашего времени замысел этого талантливого режиссера. “Мейерхольд сделал попытку развернуть текст Островского на фоне крепостного быта. Надо было выявить не город, не Европу, а российскую провинциальную стихию в ее помещичьих, буржуазных и мещанских элементах. Для этого текст Островского был узок, и Мейерхольд вводит новые сцены, новых персонажей, по-другому их трактует, перемонтирует текст по времени и так далее.
В “Лесе” Островского завязка растянута на три акта, у Мейерхольда она укладывается в первое действие, что придает пьесе большую динамичность. Установленная декорация минимальна, но ее элементы используются максимально. Она почти лишена изобразительных и украшающих эффектов: эти функции переходят к отдельным предметам обстановки, костюмам, гриму и т.д.
В постановку введены элементы кино, балагана, музыкальные иллюстрации (хор, оркестр, гармошка). Занавеса не полагается. Отдельные действия разорваны световыми плакатами".
Попытка сделать копию “Леса” на неприспособленной сцене Читинского театра не могла быть полностью удачной. Кроме технических ограничений в противоречии с мейерхольдовским методом находилась труппа с разнообразной профессиональной подготовкой, не имеющая должной квалификации для выполнения поставленных задач. Зрители не приняли стиля постановки, артисты не приняли методологии режиссера.
Постановки В.В. Люце, тем не менее, как можно предположить, имели успех, так как с января 1926 г. и до окончания сезона с афиши практически исчезли фамилии двух других играющих режиссеров. Люце поставил “Мандат” Н. Эрдмана, “Праздник крови” по “Оводу” Э.Л. Войнич, “Заговор императрицы” А.Н. Толстого, “Конец Романовых” М. Волоховой, “Яд” А.В. Луначарского. Судя по количеству постановок, они были компромиссны, сохраняя привычный читинским актерам метод недолгих репетиций, но с элементами мейерхольдовского режиссерского театра. Мастерство Люце росло, его спектакли приобретали индивидуальность: о “Мандате” газета пишет так: “Нужно подчеркнуть, что пьесу, основанную на ряде конструктивных приемов, трудно приспособить к нашему театру, если не гнаться за ”мейерхольдизмом". Дать вертящуюся сцену, дать динамику мейерхольдовской постановочности у нас невозможно. Попытки к этому неизменно приводят или к явному анекдоту, или просто к определенно неудовлетворительному результату. Это нами уже отмечалось при постановке “Леса”. Режиссура сумела найти примиряющее начало, сумела, оперируя нашими театральными возможностями и не покушаясь на конструктивизм, в то же время совершенно не умалить сценических достоинств пьесы, а выгодным образом сделать ее. Общее исполнение оказалось в достаточной степени гибким".  
По окончании сезона труппа была распущена. В дальнейшем Чита вошла в число городов, которые обслуживались энным количеством уже сложившихся коллективов, ездившим в течение года по территории Сибири и Дальнего Востока. В. В. Люце вернулся в Москву, где продолжил режиссерскую деятельность. Среди его постановок: спектакли в Московском театре Революции (“Рост” Г. Глебова, 1927), в драматическом театре Ленинградского Госнардома (“Партбилет” А.И. Завалишина, 1929, “Баня” В. Маяковского, 1930).

Пьеса «Баня» была написана в середине 1929 года. 23 сентября Маяковский читал ее на заседании Художественно-политического совета Государственного театра им. Вс. Мейерхольда. Основной смысл и пафос пьесы автор определил следующим образом: "...борьба с узостью, с делячеством, с бюрократизмом - за героизм, за темп, за социалистические перспективы". Наряду с образами Победоносикова, Оптимистенко, олицетворяющими бюрократическое равнодушие и косность, в пьесе выведены образы иного плана - изобретателя Чудакова, Велосипедкина и др.
 Пьеса Маяковского была принята к постановке несколькими театрами. Впервые она была показана в ленинградском драматическом театре Государственного народного дома 30 января 1930 года (режиссер В.Г. Люце). 16 марта состоялось представление в Государственном театре им. Вс. Мейерхольда - постановка Вс. Мейерхольда, ассистент режиссера Маяковский, художественно-оформительская работа С. Вахтангова и А. Дейнеки, музыка В. Шебалина. 17 марта состоялась премьера в филиале ленинградского Государственного Большого драматического театра (режиссер постановки П. Вейсбрем).

С 1930 по 1936 год Люце играет и ставит в БДТ (г. Ленинград), с 1938 по 1940 год в Театре комедии и сатиры (г. Ленинград).

Люце является одним из основателей  знаменитого Ленинградского Большого драматического театра, где им поставлены  “Баня” (1930 г.), “Егор Булычев” (1932 г.), “Доходное место” (1933 г.). В период травли В.Э. Мейерхольда В.В. Люце был обвинен в “мейерхольдовщине”, уехал в провинцию, где его творческая судьба сложилась достаточно счастливо. В частности, он был главным режиссером Челябинского драматического театра им. Цвиллинга в 1944-1956 гг.Вскоре после приезда Д.М.Манского, который тоже был режиссером нашего драмтеатра, в Челябинск по его приглашению прибыл удивительно талантливый и многогранно одарённый художник и режиссёр Владимир Владимирович Люце. Ученик В.Мейерхольда, склонный к новаторству, в Челябинске он придерживается сложившихся в театре реалистических традиций. Уже в первом спектакле "Так и будет" по пьесе К.Симонова В.Люце совмещает работу постановщика и сценографа, найдя ясное и выразительное решение лирической комедии К.Симонова. Спектакль был наполнен живым дыханием тех дней и живыми характерами современников. Были и другие спектакли: классика и современность, комедия и драма - всего за 14 лет на сцене Челябинского драматического театра В.В.Люце поставил 42 спектакля.

В дальнейшем он ставит спектакли в театрах Ростова-на-Дону и других крупных российских городов.

Вот еще некоторые детали биографии В.Люце . Оказалось, что у него была сестра Вера Владимировна Люце – певица (лирико-колоратурное сопрано), педагог. Родилась она в 1879 году в Люблине в Польше. Дебютировала в 1900 году в Варшаве. Впоследствии вела преподавательскую работу.

Вот что пишет о ней известная оперная певица Полина Донская, которая теперь живет и работает в Америке.

Полина, успешно закончив технический вуз, подалась в Гнесинский институт (ныне Российская музыкальная академия), потому что только там было вечернее отделение. И конкурс 30 человек на место. Можно себе представить ее радость, когда она была зачислена в эту музыкальную Мекку по классу преподавателя Веры Владимировны Люце, которая пела еще с Шаляпиным! Она - замечательный человек и педагог - говоривала, что певица – это от Бога; она как звезда над головой - или есть, или нет. И еще она считала, что полинин голос создан для Большого театра, потому что у него природная постановка, и занималась не «звукодуйством», а работала над классическим репертуаром. Даже студенты старших курсов приходили на урок, чтобы послушать в исполнении Полины арию Манон Леско или старинную музыку Генделя и Доницетти. В оперном классе она пела партию Татьяны в паре с Онегиным-Иосифом Кобзоном. Это было замечательное, творческое время! Но к великому сожалению Вера Владимировна умерла. Это в ее честь Полина исполняет на концертах романс «Гори, гори, моя звезда!»

Умерла Вера Владимировна в Москве в 1977году. Родителями их были – барон Владимир фон Люце и польская певица Софья Конарская.

Далее...